Злодейский путь!.. [том 3-4] - Эл Моргот

— Уймись, — фыркнула Мори. — Разве так уж сложно убить заклинателя? Ну, сложно, но объединенными усилиями мы справимся с этим. Дело-то не в его смерти! Не забывай, что нам в первую очередь нужна его кровь! У мастера Муна остался флакон с его кровью, это просто нечто. В ней заключена такая сила, что у меня мурашки по спине побежали, когда он показал мне!

— Я изловлю его, подвешу, словно свинью, и сцежу всю его кровь, — пообещала Мианни Ю.

— Прошу сестру Ю не забывать, что старейшина Шен — сильнейший темный заклинатель ордена РР, вам не справиться с ним даже объединенными усилиями, — произнесла Летис Лис.

— Вспомни опыт мастера Муна, — добавила Мори. — Все, чего ты добьешься, — это вновь попадешь в плен.

— И что, переложить заботу об этом на чужие плечи? — возмутилась Мианни Ю. — Спустить ему с рук оскорбления?

— Нам нужен очень продуманный план. Даже если мастер Мун окажется прав, — отойдя от стола и пройдясь по комнате, произнесла И Мори, — мы определенно не сможем напасть на него в ордене. Как минимум нам необходимо выждать, пока он куда-нибудь отправится.

— И что передают младшие братья, следящие за орденом?

— У них нет никаких особенных вестей.

— Пфф, — возмутилась Мианни Ю. — Сестрица Летис, ты можешь придумать что-нибудь? Может, ты знаешь слабое место заклинателя Шена?

— Если бы я знала его слабое место, я бы не сидела за решеткой вместе с тобой!

— Эй, кто-нибудь! — тем временем кликнула И Мори.

В помещение вбежало два младших адепта секты.

— Наш Господин отобедал, можете убрать приборы, — распорядилась она.

— Да, госпожа, — поклонились те.

— Мастер Мун и господин Исан еще не вернулись с охоты?

— Пока нет, госпожа.

Шен наблюдал, как слуги упаковывают огромное старое зеркало в узкий деревянный ящик и грузят на крышу повозки. Шуэр подошел к нему и положил руку на плечо.

— Когда я уеду, у вас все будет хорошо, — произнес Шен, продолжая следить за действиями слуг.

Шуэр дернул его за меховую мантию, развернув к себе, и обнял. Шен резко выдохнул, удивленный его действиями и утопая в этих теплых прикосновениях. Дрожь пробежала по телу, а холод, впившийся в лопатки, внезапно отступил. Шуэр провел рукой по его голове. Это было крайне смущающе, что он делал это при всех, но Шену хотелось уцепиться за эти объятия. Потому что… Потому что он верил, что прощается с ним навсегда. Как редко они общались с оригинальным Шеном, а этот Шен даже не представлял, доживет ли до конца месяца. Разве он мог позволить себе такую роскошь, как планы на будущее?

— Ты… — прошептал Шен, не в силах подобрать слов, чтобы продолжить.

Что ему спросить? Злится ли на него Шуэр? Питает ли ненависть за то, как все обернулось? Все эти слова не подходили. Но Шен оказался просто стихийным бедствием, ворвавшимся в размеренную жизнь этой семьи. Он и был удовлетворен тем, что наделал, и корил себя за это одновременно. Он на самом деле был не в состоянии решить, имел ли на все это право. Он ведь даже не оригинальный Шен. Как бы ему ни хотелось иметь такую большую семью, это не его семья. Это никогда не была его семья. Ему просто очень этого хотелось. Какими бы неидеальными они ни были, ему ужасающе сильно этого хотелось.

Шен почувствовал, как его прикрытые ресницы намокают от сдерживаемых слез.

На самом деле он — именно он — никогда не имел права вторгаться в их жизнь. Он посмел решить, как будет лучше, и сделал так, как посчитал нужным. Он посмел пенять им на то, что они не слишком радушно отнеслись к его присутствию. Он посмел обвинять их в том, что не принимали его как члена семьи. Но он всего лишь актер. И эти объятия сейчас предназначаются не ему. Эта любовь тоже ему не принадлежит. Оригинальный Шен не ценил этого, погряз в своем отчаянии и выбрал одинокую смерть; этот Шен ненавидел его за то, что тот с таким пренебрежением относился ко всему, что имел. Он на самом деле хотел бы быть тем человеком, которого любит Шуэр. Любит не за какие-то поступки, а может, даже вопреки им, любит просто за то, что он есть.

Подобный тип любви казался Шену недосягаемой мечтой. Чем-то очень далеким, из детства. Сказкой, обреченной оставаться лишь на страницах чужих историй.

— Спасибо, — обняв его чуть крепче, тихо произнес Шуэр ему на ухо.

Он разжал руки и отпустил его, чуть улыбаясь и вглядываясь в его растроганное лицо.

— С твоей семьей все будет хорошо?

Шуэр вздохнул и произнес:

— Теперь, будет. — Он перевел взгляд на слуг, крепящих веревки, удерживающие ящик с зеркалом. — Призраки не будут донимать нас, когда ты увезешь это зеркало?

— Воспоминания никуда не денутся.

Шуэр смотрел на него, улыбаясь.

— Ну же, почему ты выглядишь таким печальным? Я справлюсь, не нужно так переживать из-за меня.

— Я… Мне просто всегда немного грустно прощаться.

— Правда? Раньше ты не был таким сентиментальным.

Шен почувствовал, как к щекам приливает кровь. Вот черт возьми, почему ему так сложно сдерживаться? Сколько уже раз он говорил себе не забывать об образе оригинала, но стоит событиям выйти из-под контроля, как чувства берут над ним верх. Он увязает, забывая, что люди, глядя на него, помнят другого человека.

— Если так не хочешь уезжать — оставайся, — улыбаясь, предложил Шуэр.

— Нет, не стоит.

«Мне и так стыдно. Ты открыл передо мной двери, а я без зазрения совести залез в ваше грязное белье».

— Я рад, что Лефи согласилась отпустить Риту в орден. Надеюсь, конечно, что она вернется через год или два, но сейчас ей пойдет на пользу смена обстановки.

— Я буду присматривать за ней. Уверен, что Шиан организует ей наилучшие условия.

— Не слишком усердствуйте в этом, — хохотнул генерал. — Пускай обучается наравне со всеми.

Они помолчали, наблюдая за последними приготовлениями слуг. Те закрепляли веревки тугими узлами.

— Шаол и Венти поженятся? — спросил Шен.

— Еще не знаю. Шаол во многом пошел в своего отца, он честолюбив и вспыльчив, он мог простить невысокое положение своей невесты, но вот ее хитрость за его спиной, направленную против члена семьи… Не уверен, что он простит ее. Так, я думаю, будет лучше. Все-таки молодая госпожа Ган красива и хорошо воспитана, она будет отличной для него парой.

— Наверное, ты прав, — вздохнул Шен.

— Но меня все еще терзает вопрос по поводу той